Некромантия - прежде всего уважение к мертвым.
... так что я написала-таки фанфик по Дракошиной заявке.
Пусть и тут лежит.
Название: Вопрос точки зрения.
Фэндом: D.Gray-man
Персонажи: Аллен/Роад, мелькают остальные
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Психология, Философия, Даркфик
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Саммари: Что можно увидеть, потеряв зрение?
По заявке Ashura: "Потеря зрения. Монохром."
рискнуть и прочитатьМир взорвался болью, и темнота раскрыла свои объятья ему навстречу… Жуть просто какая банальщина, правда?
Кажется, в случившемся не был виноват никто, кроме него самого. Канда всегда говорил, что он слишком наивный и самоуверенный, всегда, еще с их самой первой совместной миссии. И, похоже, этот циничный, самодостаточный идеалист был прав как никогда.
Миссия предстояла тяжелая – Комуи честно предупредил об этом Аллена, задумчиво передвинул шаткую стопку «очень-важных-бумаг» датируемых самое раннее, позапрошлым годом, поглядел поверх очков и вздохнул.
- Взял бы ты напарника, Уолкер.
Аллен только улыбнулся и покачал головой.
- Сейчас же никого трудоспособного, мастер.
- Я могу послать Канду. Или подожди Лави, он вернется со дня на день, а миссия и правда обещает быть непростой.
Уолкер серьезно глянул на Смотрителя.
- Вы же знаете, что медлить нельзя. А Канда только вчера ночью вернулся, и вообще … мы же, как обычно, не сработаемся, точно вам говорю. Я один справлюсь, правда.
- Ну-у… - Комуи хмыкнул и поправил очки, стекла несколько зловеще сверкнули в свете рожковой люстры. – Тогда отправляйся сразу после завтрака! И… удачи тебе, Аллен.
И что на него тогда нашло? Самоуверенный идиот, ведь правда?
Тогда он ощущал себя донельзя благородным – еще бы, младший Книжник и мечник вот-вот должны встретиться после долгой разлуки, трали-вали, ля-ля-ля. А он, как истинный товарищ, выполнит в одиночку тяжелую работу и после непременно стребует с Лави должок за «самопожертвование».
Маленькая деревня на границе Франции и Испании, молоденькая девушка – Жизель Лерман – купившая в лавке старьевщика тоненькую медную цепочку с малахитово-зеленой подвеской, в результате чего возможно обретшая взаимосвязь с Чистой Силой и дюжина акума третьего уровня в довесок.
Да еще и подозрение о непосредственном участии кого-то из Ноев.
И все равно он отправился туда, в глубине души надеясь, что искатели в докладах преувеличивают.
Когда на станции его никто не встретил, в груди царапнуло коготком нехорошее предчувствие – обычно искатели исправно провожали экзорцистов до места и по пути разъясняли необходимые подробности. Впрочем… мало ли что могло случиться, да?
Так что до поселения Аллен добирался сам, пешком.
Его встретила сюрреалистическая, мертвая тишина. Раньше он и не думал, что такое вообще бывает.
В воздухе сладко пахло цветущими яблонями и рябиной, чарующий волшебный аромат кружил голову. В деревеньке не было ни одной живой души – жители в панике бежали от неясной, но смертельной угрозы, прихватив только самое необходимое. Впрочем, бежали не все. Некоторые просто не успели.
Аллен навсегда, наверное, запомнил ее, Жизель Лерман, ее тонкое изломленное, как испорченный манекен тело, и лежащая в лужице крови в метре от тела голова с застывшим на личике выражением ужаса, со спутанными в кровавое мочало волосами. И яблоневые лепестки, словно кораблики в густой, уже начавшей свертываться темно-вишневой жидкости.
Акума все еще были здесь. И тогда Аллен действительно верил, что справится. С ним ведь его Коронованный Клоун, он уничтожил уже достаточно третьеуровневых, он справится…
Та тварь оставалась последней, и у нее был то ли хвост, то ли хлыст, «украшенный» сотней тончайших лезвий. Тварь уже рассыпалась прахом от удара Крайней Грани, ее душа уже освобождалась от цепей, когда взметнувшийся в последнем ударе хвост-хлыст саданул Аллена по лицу, прямо по глазам. И вот тогда мир и вправду взорвался болью и так далее. Аллен впервые в жизни понял истинное значение этого выражения.
***
Приходил в себя Аллен медленно, рывками, а когда сознание, наконец, вернулось, он не смог этого даже сразу понять. Темнота царила кругом и царила в его сознании, будто укутав все мысли и чувства пыльным плотным покрывалом.
Потом ему стало холодно, жутко болела спина, постепенно возвращалась возможность слышать, но … он по-прежнему не видел ни зги и не было сил хотя бы поднять руку.
И дьявольски болела голова, в мозг словно вколачивали через глазницы раскаленные гвозди.
Руку он все-таки поднял, осторожно ощупал пальцами лицо, все стянутое шершавой коркой запекшейся крови и чуть не взвыл от боли, лишь едва-едва коснувшись вроде бы закрытых глаз. Точнее, места, где раньше глаза находились.
Как же больно, черт возьми!
Аллен оставил попытки сосредоточиться на мировосприятии, к тому же внятно соображать у него пока не очень-то выходило. Зато он попытался осторожно сесть, и с восьмой попытки ему это удалось.
Волной накатила тошнота, в темноте расцвели алые пятна, в ушах зашумело. Да что же это такое, черт возьми?
Некоторое время экзорцист просто сидел, бессильно привалившись к каменной кладке у себя за спиной. Наверняка, об эту кладку он и шарахнулся головой, отлетев от удара.
Кажется, тот акума его хорошо задел. Кажется, он задел глаза. Хотя нет, «задел» - это чуть-чуть.
Постепенно головокружение отступало, правда, двигаться снова Аллен решил пока что не пробовать. Вместо этого он с трудом разомкнул пересохшие губы и едва слышно – хотя он старался кричать! – позвал:
- Ти-им…
Несколько секунд спустя рядом что-то прошелестело, щеку мазнуло крылом и в ткань формы на плече привычно вцепились коготки золотого голема. Тим потерся прохладным боком об алленово ухо.
- Тим, ну хоть ты тут.
Нужно начать, наконец-таки, мыслить здраво. Тот акума повредил его глаза. Следствие – Аллен Уолкер в данный момент слеп. Знать бы еще, как надолго…
Из размышлений его выдернул новый звук – осторожные, негромкие шаги, стук каблуков по брусчатке.
Аллен стиснул зубы и сжал левую, «Чистую» руку в кулак, на всякий случай приготовившись к активации. От резкого движения снова замутило, но уже меньше. На одну атаку его точно должно хватить. Вот только… акума ли это?
Неизвестный остановился, не дойдя где-то пары шагов до сидящего экзорциста, потом что-то тихонько зашуршало.
- Похоже, тебе сильно досталось, - сокрушенно заключил звонкий девичий голос рядом. – Ты ничего не видишь?
Голос казался смутно знакомым, хотя от боли мозг отказывался соображать и анализировать полученную информацию. Но, кажется, «незнакомка» убивать его пока не собиралась.
- Эй, ты меня вообще слышишь? – тихонько позвала девушка.
Аллен осторожно и очень медленно наклонил голову, изображая кивок.
Главное – не делать резких движений.
Изнутри в виски словно вгрызались сотни крыс, а в ушах нарастал тяжелый колокольный гул.
- Тихо, осторожней, у тебя же походу еще и сотрясение, - волос осторожно коснулась легкая теплая ладошка, убрала со лба слипшиеся от засохшей крови пряди. – Сейчас воду принесу. Подожди чуточку.
Снова что-то шуршит – наверное, она поднимается на ноги, чужие быстрые шаги удаляются.
Снова наступила тишина, Тимкампи перетаптывался тревожно на плече, беспокоится. А Аллен лихорадочно сжимал руку в кулак и отчаянно пытался вспомнить, где же он раньше мог слышать…
Она вернулась быстро, судя по ощущениям, снова присела рядом и начала осторожно вытирать лоб экзорциста чем-то мягким и мокрым.
Аллен молчал – не было сил говорить.
- За тобой придут? – первой нарушила тишину девушка.
- Я … не знаю.
- Надо связаться с твоими. Как? – она снова погладила его по голове, ласково запустила пальцы в спутанные волосы. Все-таки постепенно становилось легче, и Аллен даже нашел в себе силы удивляться.
- Откуда ты решила, что я не один? – рука непроизвольно дернулась. «Незнакомка» тихонько рассмеялась, искренне и весело.
- Глупенький. Просто скажи, как.
Аллен вздохнул, откидывая голову и упираясь затылком в холодную каменную кладку.
- Тимкампи… Он установит связь.
Снова накатила душная слабость и круги то ли перед глазами, где-то за выжженной сетчаткой, то ли под черепной коробкой, нарастающей, пульсирующей болью.
Уже проваливаясь в мучительное и блаженное беспамятство, Аллен словно сквозь ватные затычки слышал, как «незнакомка» с кем-то оживленно спорит.
***
В следующий раз он пришел в себя на жесткой больничной койке. Знакомо пахло лазаретом, похрустывало накрахмаленное постельное белье. Голова больше не болела, и было по-прежнему темно, будто в могиле.
Аллен осторожно поднял руки, ощупал лицо. Похоже, достаточно широкие повязки на глазах, но хоть боли прикосновения не доставляют.
Вслед за тем пришла паническая мысль – он же не знает, где он! Что это за место?
Ничего не остаться, кроме как кого-нибудь позвать.
- Эй! Тут кто-нибудь есть?
Рядом шорох, чье-то движение.
- Ох, Аллен, ты очнулся?! – облегченно-надрывное, со всхлипом. Линали. Девушка бросилась к нему на шею, заставив от неожиданности резко дернуться, крепко прижалась, дрожа. – Аллен-кун, мы все так переживали, какое счастье!
- Линали… Снова плачешь. Не надо, все ведь хорошо.
- Хорошо… - тихо повторила она и снова залилась горькими слезами. Аллен успокаивающе погладил ее по спине. – Аллен-кун, твои глаза…
- Все так плохо? – он постарался улыбнуться как можно непринужденнее.
Она придушенно выдохнула.
- Ох, Аллен-кун. Повреждения тканей, нервов… Глазницы разворочены. Историк сказал, сделать ничего нельзя. И если проклятый глаз еще восстановится то живой… никогда…
Ну вот, она снова собиралась реветь.
Слова Линали словно что-то надломили в Аллене, но откровением неожиданно не стали.
Подсознательно он что-то подобное подозревал. Что-то такое … капитальное, что обязательно должно было случиться и сбросить в тартарары всю его только-только сделавшуюся ясной и сносной жизнь. Мироздание никогда бы не позволило ему спокойно существовать, спокойно делать свою работу, у него всегда была наготове подлянка.
Но все равно, несмотря на некую психологическую готовность и полубезумную отчаянную веру в лучшее Аллену было больно.
И, наплевав на уже знакомое чувство собственной бесполезности, он учился жить в темноте, не оставляя отчаянью ни малейшей лазейки. Раз Историк сказал, значит, левый глаз восстановится. И он снова сможет видеть … видеть почти все.
Днем с ним почти все время кто-то был: неестественно веселый Лави, рассказывающий про все на свете, с ним вместе иногда (и всегда неожиданно) Канда, больше молчавший и словно бы притихший, Комуи, научный отдел всем составом, Кроули, Миранда, Линали… Конечно же Линали, которая первое время вовсе не отходила от алленовой постели, пыталась непринужденно болтать, шутить, но все равно такая ощутимо печальная.
Аллен научился различать людей по звуку шагов, научился распознавать эмоции по едва слышным движениям. И он был безмерно благодарен друзьям за то, что одним присутствием они будто бы развеивали поселившуюся в сознании темноту.
Но ночью не было ничего, что бы заставило Аллена почувствовать себя вновь живым. И хуже всего было просыпаться в глухие предрассветные часы и, лежа без движения и вглядываясь в кромешный мрак, гадать, сколько еще будут стучать в ушах глухие удары пульса, сколько еще раз он сможет сделать вдох, прежде чем захлебнется вязкой тишиной.
Эти две недели, что он провел в лазарете с сотрясением, ожидая, когда завершится регенерация левого глаза, слились для него в одну сплошную полосу безвременья. И единственным утешением служила мысль – когда-нибудь все закончится. Нужно только немножко подождать.
Зато предостаточно у него было времени на размышления.
Девица, нашедшая его в «мертвом» городе и связавшаяся с Орденом, не могла быть никем, кроме как Роад Камелот. В этом случае все сходилось: и предупреждения Комуи о «возможных Ноях» перед миссией, и смутное чувство узнавания (хотя он был не совсем в том состоянии, чтобы кого-то узнавать), и факт, что «незнакомка» будто бы его откуда-то знала. Да и просто, Аллен был уверен, что это была она. Роад. Только вот почему помогла? Кто их, Ноев, разберет… Может быть, Аллен ей и вправду нравился, она это еще в прошлую встречу упорно твердила.
Глаз восстановился на пятнадцатый день. Куда медленней, чем в прошлые разы, наверное, сказывалось общее истощение и сотрясение мозга, от которого Матрона упорно его лечила, заставляя пить гадости и соблюдать постельный режим.
Но, так или иначе, глаз восстановился и Аллен принялся учиться жить в мире контрастов.
***
Мир в черно-белой гамме приобрел инфернальную четкость и запредельную сюрреалистичность. Но хотя бы вернулось ощущение времени и пространства (пусть чуточку и искаженное), что было уже немало. Аллен потихоньку принялся возвращаться к нормальной жизни.
На правом глазу он теперь носил повязку – широкую черную ленту. Впрочем, не исключено, что лента была не совсем черной.
Он смотрел на себя в зеркало, проводил пальцами по повязке и закусывал губу, сдерживая истерическое хихиканье. Второй Лави, честное слово.
А Неа-Четырнадцатый за спиной и вовсе остался прежним, леденяще-жутко усмехаясь из любой отражающей поверхности. Впервые экзорцист был ему даже рад. Хоть что-то привычное и незыблемое.
Несмотря на то, что из жизни теперь исчезли все краски, Аллену временами казалось, что видит он теперь куда объемнее, яснее и уж точно куда больше. Возможно, то сказывалась выработавшаяся за две недели темноты привычка внимательно слушать и подмечать малейшие изменения тона голоса, мельчайшие, невидные, но слышимые движения - нервные, взволнованные, возбужденные, растерянные.
А когда впервые после травмы отправился на миссию – Комуи порывался подобрать что-нибудь полегче, но Аллен воспротивился, он не желал, что бы с ним нянчились, как с ребенком – то осознал, что кроме черного и белого в его новом мире есть еще один цвет. Ярко-лиловый цвет плененной Графом души, обращенной в акума.
Когда-то (не так уж, в принципе, и давно) он сказал, что дерется ради акума. Сказал, сам не до конца осознавая весь смысл фразы, просто зная, что это действительно так.
Теперь он понял все куда яснее.
Мир для него изменился кардинально, еще четче и еще болезненнее, чем раньше разделился на «черных» и «белых», на своих и чужих. Хоть отношение друзей к нему вовсе не изменилось, все четче Аллен чувствовал себя где-то немного с краю, чуточку не на своем месте. Джокер, что может заменить карту любой масти. Любой стороны.
Странное ощущение.
Кажется, это была Франция. Впрочем, не важно. Миссия обещала оказаться несложной, и с акума Аллен расправился быстро, с опустошающим удовлетворением глядя на устремляющиеся в небеса освобожденные души.
На сердце было спокойно и тихо, до странности.
Он даже не удивился, когда услышал позади легкие, знакомые, навсегда запечатленные в памяти шаги, и даже не вздрогнул, когда на глаза легли легкие теплые ладошки.
- Угадай!
- Зачем ты это делаешь? – Аллен отнял чужие руки от лица, перехватил тоненькие запястья, обернулся, удерживая не болезненный, но ощутимый захват.
Роад Камелот, старшая из Ноев после Графа, весело прищурилась и улыбнулась.
- А почему нет? Мы же семья, хоть ты это и отрицаешь, Аллен Уолкер. И ты, я надеюсь, помнишь, что ты мне очень сильно нравишься?
Аллен смотрел на нее и вспоминал, что глаза у нее золотые.
В конце концов, они оба не светлее и не темнее всех остальных. Теперь Аллен ясно видел это.
Пусть и тут лежит.
Название: Вопрос точки зрения.
Фэндом: D.Gray-man
Персонажи: Аллен/Роад, мелькают остальные
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Психология, Философия, Даркфик
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Саммари: Что можно увидеть, потеряв зрение?
По заявке Ashura: "Потеря зрения. Монохром."
рискнуть и прочитатьМир взорвался болью, и темнота раскрыла свои объятья ему навстречу… Жуть просто какая банальщина, правда?
Кажется, в случившемся не был виноват никто, кроме него самого. Канда всегда говорил, что он слишком наивный и самоуверенный, всегда, еще с их самой первой совместной миссии. И, похоже, этот циничный, самодостаточный идеалист был прав как никогда.
Миссия предстояла тяжелая – Комуи честно предупредил об этом Аллена, задумчиво передвинул шаткую стопку «очень-важных-бумаг» датируемых самое раннее, позапрошлым годом, поглядел поверх очков и вздохнул.
- Взял бы ты напарника, Уолкер.
Аллен только улыбнулся и покачал головой.
- Сейчас же никого трудоспособного, мастер.
- Я могу послать Канду. Или подожди Лави, он вернется со дня на день, а миссия и правда обещает быть непростой.
Уолкер серьезно глянул на Смотрителя.
- Вы же знаете, что медлить нельзя. А Канда только вчера ночью вернулся, и вообще … мы же, как обычно, не сработаемся, точно вам говорю. Я один справлюсь, правда.
- Ну-у… - Комуи хмыкнул и поправил очки, стекла несколько зловеще сверкнули в свете рожковой люстры. – Тогда отправляйся сразу после завтрака! И… удачи тебе, Аллен.
И что на него тогда нашло? Самоуверенный идиот, ведь правда?
Тогда он ощущал себя донельзя благородным – еще бы, младший Книжник и мечник вот-вот должны встретиться после долгой разлуки, трали-вали, ля-ля-ля. А он, как истинный товарищ, выполнит в одиночку тяжелую работу и после непременно стребует с Лави должок за «самопожертвование».
Маленькая деревня на границе Франции и Испании, молоденькая девушка – Жизель Лерман – купившая в лавке старьевщика тоненькую медную цепочку с малахитово-зеленой подвеской, в результате чего возможно обретшая взаимосвязь с Чистой Силой и дюжина акума третьего уровня в довесок.
Да еще и подозрение о непосредственном участии кого-то из Ноев.
И все равно он отправился туда, в глубине души надеясь, что искатели в докладах преувеличивают.
Когда на станции его никто не встретил, в груди царапнуло коготком нехорошее предчувствие – обычно искатели исправно провожали экзорцистов до места и по пути разъясняли необходимые подробности. Впрочем… мало ли что могло случиться, да?
Так что до поселения Аллен добирался сам, пешком.
Его встретила сюрреалистическая, мертвая тишина. Раньше он и не думал, что такое вообще бывает.
В воздухе сладко пахло цветущими яблонями и рябиной, чарующий волшебный аромат кружил голову. В деревеньке не было ни одной живой души – жители в панике бежали от неясной, но смертельной угрозы, прихватив только самое необходимое. Впрочем, бежали не все. Некоторые просто не успели.
Аллен навсегда, наверное, запомнил ее, Жизель Лерман, ее тонкое изломленное, как испорченный манекен тело, и лежащая в лужице крови в метре от тела голова с застывшим на личике выражением ужаса, со спутанными в кровавое мочало волосами. И яблоневые лепестки, словно кораблики в густой, уже начавшей свертываться темно-вишневой жидкости.
Акума все еще были здесь. И тогда Аллен действительно верил, что справится. С ним ведь его Коронованный Клоун, он уничтожил уже достаточно третьеуровневых, он справится…
Та тварь оставалась последней, и у нее был то ли хвост, то ли хлыст, «украшенный» сотней тончайших лезвий. Тварь уже рассыпалась прахом от удара Крайней Грани, ее душа уже освобождалась от цепей, когда взметнувшийся в последнем ударе хвост-хлыст саданул Аллена по лицу, прямо по глазам. И вот тогда мир и вправду взорвался болью и так далее. Аллен впервые в жизни понял истинное значение этого выражения.
***
Приходил в себя Аллен медленно, рывками, а когда сознание, наконец, вернулось, он не смог этого даже сразу понять. Темнота царила кругом и царила в его сознании, будто укутав все мысли и чувства пыльным плотным покрывалом.
Потом ему стало холодно, жутко болела спина, постепенно возвращалась возможность слышать, но … он по-прежнему не видел ни зги и не было сил хотя бы поднять руку.
И дьявольски болела голова, в мозг словно вколачивали через глазницы раскаленные гвозди.
Руку он все-таки поднял, осторожно ощупал пальцами лицо, все стянутое шершавой коркой запекшейся крови и чуть не взвыл от боли, лишь едва-едва коснувшись вроде бы закрытых глаз. Точнее, места, где раньше глаза находились.
Как же больно, черт возьми!
Аллен оставил попытки сосредоточиться на мировосприятии, к тому же внятно соображать у него пока не очень-то выходило. Зато он попытался осторожно сесть, и с восьмой попытки ему это удалось.
Волной накатила тошнота, в темноте расцвели алые пятна, в ушах зашумело. Да что же это такое, черт возьми?
Некоторое время экзорцист просто сидел, бессильно привалившись к каменной кладке у себя за спиной. Наверняка, об эту кладку он и шарахнулся головой, отлетев от удара.
Кажется, тот акума его хорошо задел. Кажется, он задел глаза. Хотя нет, «задел» - это чуть-чуть.
Постепенно головокружение отступало, правда, двигаться снова Аллен решил пока что не пробовать. Вместо этого он с трудом разомкнул пересохшие губы и едва слышно – хотя он старался кричать! – позвал:
- Ти-им…
Несколько секунд спустя рядом что-то прошелестело, щеку мазнуло крылом и в ткань формы на плече привычно вцепились коготки золотого голема. Тим потерся прохладным боком об алленово ухо.
- Тим, ну хоть ты тут.
Нужно начать, наконец-таки, мыслить здраво. Тот акума повредил его глаза. Следствие – Аллен Уолкер в данный момент слеп. Знать бы еще, как надолго…
Из размышлений его выдернул новый звук – осторожные, негромкие шаги, стук каблуков по брусчатке.
Аллен стиснул зубы и сжал левую, «Чистую» руку в кулак, на всякий случай приготовившись к активации. От резкого движения снова замутило, но уже меньше. На одну атаку его точно должно хватить. Вот только… акума ли это?
Неизвестный остановился, не дойдя где-то пары шагов до сидящего экзорциста, потом что-то тихонько зашуршало.
- Похоже, тебе сильно досталось, - сокрушенно заключил звонкий девичий голос рядом. – Ты ничего не видишь?
Голос казался смутно знакомым, хотя от боли мозг отказывался соображать и анализировать полученную информацию. Но, кажется, «незнакомка» убивать его пока не собиралась.
- Эй, ты меня вообще слышишь? – тихонько позвала девушка.
Аллен осторожно и очень медленно наклонил голову, изображая кивок.
Главное – не делать резких движений.
Изнутри в виски словно вгрызались сотни крыс, а в ушах нарастал тяжелый колокольный гул.
- Тихо, осторожней, у тебя же походу еще и сотрясение, - волос осторожно коснулась легкая теплая ладошка, убрала со лба слипшиеся от засохшей крови пряди. – Сейчас воду принесу. Подожди чуточку.
Снова что-то шуршит – наверное, она поднимается на ноги, чужие быстрые шаги удаляются.
Снова наступила тишина, Тимкампи перетаптывался тревожно на плече, беспокоится. А Аллен лихорадочно сжимал руку в кулак и отчаянно пытался вспомнить, где же он раньше мог слышать…
Она вернулась быстро, судя по ощущениям, снова присела рядом и начала осторожно вытирать лоб экзорциста чем-то мягким и мокрым.
Аллен молчал – не было сил говорить.
- За тобой придут? – первой нарушила тишину девушка.
- Я … не знаю.
- Надо связаться с твоими. Как? – она снова погладила его по голове, ласково запустила пальцы в спутанные волосы. Все-таки постепенно становилось легче, и Аллен даже нашел в себе силы удивляться.
- Откуда ты решила, что я не один? – рука непроизвольно дернулась. «Незнакомка» тихонько рассмеялась, искренне и весело.
- Глупенький. Просто скажи, как.
Аллен вздохнул, откидывая голову и упираясь затылком в холодную каменную кладку.
- Тимкампи… Он установит связь.
Снова накатила душная слабость и круги то ли перед глазами, где-то за выжженной сетчаткой, то ли под черепной коробкой, нарастающей, пульсирующей болью.
Уже проваливаясь в мучительное и блаженное беспамятство, Аллен словно сквозь ватные затычки слышал, как «незнакомка» с кем-то оживленно спорит.
***
В следующий раз он пришел в себя на жесткой больничной койке. Знакомо пахло лазаретом, похрустывало накрахмаленное постельное белье. Голова больше не болела, и было по-прежнему темно, будто в могиле.
Аллен осторожно поднял руки, ощупал лицо. Похоже, достаточно широкие повязки на глазах, но хоть боли прикосновения не доставляют.
Вслед за тем пришла паническая мысль – он же не знает, где он! Что это за место?
Ничего не остаться, кроме как кого-нибудь позвать.
- Эй! Тут кто-нибудь есть?
Рядом шорох, чье-то движение.
- Ох, Аллен, ты очнулся?! – облегченно-надрывное, со всхлипом. Линали. Девушка бросилась к нему на шею, заставив от неожиданности резко дернуться, крепко прижалась, дрожа. – Аллен-кун, мы все так переживали, какое счастье!
- Линали… Снова плачешь. Не надо, все ведь хорошо.
- Хорошо… - тихо повторила она и снова залилась горькими слезами. Аллен успокаивающе погладил ее по спине. – Аллен-кун, твои глаза…
- Все так плохо? – он постарался улыбнуться как можно непринужденнее.
Она придушенно выдохнула.
- Ох, Аллен-кун. Повреждения тканей, нервов… Глазницы разворочены. Историк сказал, сделать ничего нельзя. И если проклятый глаз еще восстановится то живой… никогда…
Ну вот, она снова собиралась реветь.
Слова Линали словно что-то надломили в Аллене, но откровением неожиданно не стали.
Подсознательно он что-то подобное подозревал. Что-то такое … капитальное, что обязательно должно было случиться и сбросить в тартарары всю его только-только сделавшуюся ясной и сносной жизнь. Мироздание никогда бы не позволило ему спокойно существовать, спокойно делать свою работу, у него всегда была наготове подлянка.
Но все равно, несмотря на некую психологическую готовность и полубезумную отчаянную веру в лучшее Аллену было больно.
И, наплевав на уже знакомое чувство собственной бесполезности, он учился жить в темноте, не оставляя отчаянью ни малейшей лазейки. Раз Историк сказал, значит, левый глаз восстановится. И он снова сможет видеть … видеть почти все.
Днем с ним почти все время кто-то был: неестественно веселый Лави, рассказывающий про все на свете, с ним вместе иногда (и всегда неожиданно) Канда, больше молчавший и словно бы притихший, Комуи, научный отдел всем составом, Кроули, Миранда, Линали… Конечно же Линали, которая первое время вовсе не отходила от алленовой постели, пыталась непринужденно болтать, шутить, но все равно такая ощутимо печальная.
Аллен научился различать людей по звуку шагов, научился распознавать эмоции по едва слышным движениям. И он был безмерно благодарен друзьям за то, что одним присутствием они будто бы развеивали поселившуюся в сознании темноту.
Но ночью не было ничего, что бы заставило Аллена почувствовать себя вновь живым. И хуже всего было просыпаться в глухие предрассветные часы и, лежа без движения и вглядываясь в кромешный мрак, гадать, сколько еще будут стучать в ушах глухие удары пульса, сколько еще раз он сможет сделать вдох, прежде чем захлебнется вязкой тишиной.
Эти две недели, что он провел в лазарете с сотрясением, ожидая, когда завершится регенерация левого глаза, слились для него в одну сплошную полосу безвременья. И единственным утешением служила мысль – когда-нибудь все закончится. Нужно только немножко подождать.
Зато предостаточно у него было времени на размышления.
Девица, нашедшая его в «мертвом» городе и связавшаяся с Орденом, не могла быть никем, кроме как Роад Камелот. В этом случае все сходилось: и предупреждения Комуи о «возможных Ноях» перед миссией, и смутное чувство узнавания (хотя он был не совсем в том состоянии, чтобы кого-то узнавать), и факт, что «незнакомка» будто бы его откуда-то знала. Да и просто, Аллен был уверен, что это была она. Роад. Только вот почему помогла? Кто их, Ноев, разберет… Может быть, Аллен ей и вправду нравился, она это еще в прошлую встречу упорно твердила.
Глаз восстановился на пятнадцатый день. Куда медленней, чем в прошлые разы, наверное, сказывалось общее истощение и сотрясение мозга, от которого Матрона упорно его лечила, заставляя пить гадости и соблюдать постельный режим.
Но, так или иначе, глаз восстановился и Аллен принялся учиться жить в мире контрастов.
***
Мир в черно-белой гамме приобрел инфернальную четкость и запредельную сюрреалистичность. Но хотя бы вернулось ощущение времени и пространства (пусть чуточку и искаженное), что было уже немало. Аллен потихоньку принялся возвращаться к нормальной жизни.
На правом глазу он теперь носил повязку – широкую черную ленту. Впрочем, не исключено, что лента была не совсем черной.
Он смотрел на себя в зеркало, проводил пальцами по повязке и закусывал губу, сдерживая истерическое хихиканье. Второй Лави, честное слово.
А Неа-Четырнадцатый за спиной и вовсе остался прежним, леденяще-жутко усмехаясь из любой отражающей поверхности. Впервые экзорцист был ему даже рад. Хоть что-то привычное и незыблемое.
Несмотря на то, что из жизни теперь исчезли все краски, Аллену временами казалось, что видит он теперь куда объемнее, яснее и уж точно куда больше. Возможно, то сказывалась выработавшаяся за две недели темноты привычка внимательно слушать и подмечать малейшие изменения тона голоса, мельчайшие, невидные, но слышимые движения - нервные, взволнованные, возбужденные, растерянные.
А когда впервые после травмы отправился на миссию – Комуи порывался подобрать что-нибудь полегче, но Аллен воспротивился, он не желал, что бы с ним нянчились, как с ребенком – то осознал, что кроме черного и белого в его новом мире есть еще один цвет. Ярко-лиловый цвет плененной Графом души, обращенной в акума.
Когда-то (не так уж, в принципе, и давно) он сказал, что дерется ради акума. Сказал, сам не до конца осознавая весь смысл фразы, просто зная, что это действительно так.
Теперь он понял все куда яснее.
Мир для него изменился кардинально, еще четче и еще болезненнее, чем раньше разделился на «черных» и «белых», на своих и чужих. Хоть отношение друзей к нему вовсе не изменилось, все четче Аллен чувствовал себя где-то немного с краю, чуточку не на своем месте. Джокер, что может заменить карту любой масти. Любой стороны.
Странное ощущение.
Кажется, это была Франция. Впрочем, не важно. Миссия обещала оказаться несложной, и с акума Аллен расправился быстро, с опустошающим удовлетворением глядя на устремляющиеся в небеса освобожденные души.
На сердце было спокойно и тихо, до странности.
Он даже не удивился, когда услышал позади легкие, знакомые, навсегда запечатленные в памяти шаги, и даже не вздрогнул, когда на глаза легли легкие теплые ладошки.
- Угадай!
- Зачем ты это делаешь? – Аллен отнял чужие руки от лица, перехватил тоненькие запястья, обернулся, удерживая не болезненный, но ощутимый захват.
Роад Камелот, старшая из Ноев после Графа, весело прищурилась и улыбнулась.
- А почему нет? Мы же семья, хоть ты это и отрицаешь, Аллен Уолкер. И ты, я надеюсь, помнишь, что ты мне очень сильно нравишься?
Аллен смотрел на нее и вспоминал, что глаза у нее золотые.
В конце концов, они оба не светлее и не темнее всех остальных. Теперь Аллен ясно видел это.
@темы: D.Gray-man, творчество, фанфики, подарки, концерт по заявкам, Леди - аФФтАр